В свое время мир осознал, что Берлинская стена, разъединившая после Второй мировой войны Германию, - нонсенс, сооружение антигуманное и должно быть снесено ради цели, не вызывающей сомнения: воссоединение народа. Так почему же мир не хочет понять осетин?
Англичане, немцы, португальцы, многие другие европейцы могут удивиться, услышав, что название британской столицы Лондон на осетинском, ранее – аланском языке, легко интерпретируется как гавань для кораблей, германский Бонн по-осетински означает – день, тогда как Лиссабон - это восходящий день. И, конечно, мало кто из итальянцев знает о том, император Марк Аврелий, конная статуя которого с XII века украшает Капитолийский холм в Риме, восседает на аланском скакуне. И еще один любопытный факт: на гербе испанского города Алано изображены два аланских пса.
Эти особые породы собак и лошадей появились в Европе благодаря аланам, которых Римская империя, зная их отвагу и высокое военное искусство, с удовольствием принимала в легионы, целыми когортами – со своей конницей, рыцарской военной стратегией, со своим оружием и даже с собственными псами.
Аланы – уникальное явление в истории Западной Европы. Во всяком случае, так считал крупный русский историк Александр Бахрах. И до сих пор в европейской картографии, а также в языковой лексике сохраняется более 500 этнотопонимов, имеющих осетинский этимологический ключ. Не случайно в музеях многих европейских государств существуют обширные экспозиции, посвященные аланам, неспроста мужское имя «Алан» распространено у французов и англичан.
В 1993 году российские ученые предприняли научную экспедицию «Дорога алан», отправной точкой которой стала река Дон, некогда названная осетинским словом «вода». Отсюда маршрут ученых протянулся далеко на запад, к междуречью Зядьвы и Тарны, впадающих в Тису, где в XIII веке находились обширные поселения венгерских ясов-алан, а потом – в Париж, музеи которого, как и британские музеи, не обходятся без экспозиций, посвященных аланской культуре.
Но откуда эти древние печати осетинского духа в Европе? Почему немецкие кавказологи склонны считать осетин своими дальними родственниками, а испанские баски схожи с этим народом в обычаях и облике? Некоторые ответы историки уже дали. Осетины - потомки могущественных древних племен, которых Геродот назвал «скифо-сарматскими». В горне евразийской истории скифы «переплавились» в алан, создавших не менее сильное государство - Аланию.
Скифы, а потом аланы породили крупнейшие державы древнего мира, заметно повлиявшие на ход мировой истории. И те, и другие отличались безмерной храбростью в военном искусстве, высокой бытовой культурой, о которой дают довольно широкое представление многочисленные скифские курганы, вскрытые археологами. Аланы не только в совершенстве наладили военную индустрию – изготовление прекрасного оружия, воинских доспехов для себя и коней, но и с большим художественным вкусом обрабатывали благородные металлы, гранили драгоценные камни, варили уникальное стекло. Они пасли тучные стада, вели торговлю, развивали эпическую культуру, которая сохранилась в прекрасном фольклорном памятнике «Нарты». Это был (и остается) единственный народ на Кавказе, говорящий на индоевропейском языке.
Главной этической ценностью, которую этот народ пронес через всю историю, был высочайший воинский дух, доблесть, отвага. История сберегла письмо царя скифов Иданфирса, которое он отправил персидскому царю Дарию, дразнившему скифских вождей тем, что считает их своими вассалами, и призывавшего помериться силами. Скифский царь отвечал так: «Я и прежде никогда не бежал из страха перед кем-либо…Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, отыщите наши отеческие могилы и попробуйте их разрушить. И тогда узнаете, станем ли мы защищать эти могилы…»
История повторяется: осетины стояли насмерть и в наши дни, когда грузинская военная машина, агрессивно ворвавшаяся в их пределы, не стесняясь, утюжила танками не только живых, но мертвых, уничтожая священное для осетин кладбище в предместьях Цхинвала. Вандализм, не делающий чести грузинам.
На рассвете трагического дня начала агрессии президенту России Дмитрию Медведеву поступила телеграмма из Владикавказа, от председателя Парламента Республики Северная Осетия-Алания Ларисы Хабицовой. Это был SOS от имени всех осетин России: спикер взывала к руководству страны о спасении югоосетинского народа, подвергшегося откровенному геноциду со стороны режима Саакашвили. Москва еще не имела полной картины случившегося, но Северная Осетия, где практически каждая семья имеет родственников среди южных осетин, уже знала о масштабе катастрофы.
Но как случилось, что один народ был разделен, и на этнографической карте оказалось две Осетии - Северная и Южная, входящие в разные государства? Судьбу отважных потомков скифов-алан в свое время «разрезал» Кавказский хребет. Это случилось в XIII веке, когда с востока на запад хлынули орды монголо-татар. В жестоких схватках они вытеснили алан с предгорных равнин Кавказа, уничтожили их державу, а цивилизационные достижения Алании растворили в Золотой Орде. Оставшиеся в живых аланы покинули свои степи и скрылись в горах.
Они выбирали пригодные для жизни места по обе стороны хребта, и его вершины трагически разделили народ: одни оказались на южном склоне, близ Грузии, другие – на северном, со стороны России. Так владения некогда великого государства сузились до горной кавказской зоны. Периферийные осетинские группы неизбежно подвергались ассимиляции, принимая участие в этногенезе соседних народов, русского и грузинского в том числе.
Общение двух компактных осетинских сообществ на Кавказе никогда не прерывалось, непрерывно скрепляясь духовными и кровными связями, нитями взаимопомощи. Их культуры полностью сохранили идентичность. И даже тот факт, что часть осетин, с YII века традиционно исповедующих христианство, на определенном историческом этапе приобщилась к исламу, не помешал единству, которое сохраняли осетины как этнос. Они продолжали ревностно держаться друг друга, просто рядом с церквями появились мечети.
…Северокавказская равнина оказалась закрытой для осетин на три столетия, однако жизненного простора не хватало, и в первой половине XYIII века Осетия оказалась на пороге кризиса, связанного с перенаселением. Логика существования этноса требовала спуститься на равнину.
За это время геополитическая ситуация изменилась: многими территориями в регионе уже владела Россия. В 1755 году осетинские князья-предводители направили послание императрице Елизавете Петровне, смысл которого был таким: «Мы жительствуем внутри гор тесно и имеем великую нужду в пахотной земле и хотим спуститься на равнину».
Как считает осетинский историк Руслан Бзаров, «у осетин был и другой выход – вступить в вассальную зависимость от кабардинских или грузинских князей, однако такая «колонизация» оборачивалась для народа потерей суверенности и еще большей ассимиляцией. Взамен же сюзерены не могли дать ни социальных гарантий, ни политической стабильности, ни действенной военной защиты, ибо сами были раздираемы междоусобицей и не способны были даже защититься от внешней опасности».
Между тем, владетели Кабарды и Грузии не оставляли попыток подчинить себе «инородные» пограничные сообщества, предпринимая немало мер экономического и военного характера. Не трудно понять, почему надежды осетин обратились к России. Они увидели в ней надежного партнера, организованную силу государственности, способную упорядочить отношения между этническими сообществами и защитить от внешней агрессии.
С помощью России осетины надеялись вернуться на равнину. В 1749 году их общины приняли совместное решение о присоединении к России.
Это решение политически вызревало еще несколько лет. В 1753 году осетинские вожди послали в Петербург посольскую миссию, с просьбой «взять осетинский народ под великодержавное покровительство». Это желание осетин совпало с внешнеполитическими интересами России, и было удовлетворено уже при Екатерине II, официально вхождение Осетии в Россию было оформлено в 1774 году.
Империя укрепляла южные рубежи, укрепляла контроль в кавказском регионе. Так осетины, находящиеся в самом сердце Кавказа, по обеим сторонам хребта, на пересечении стратегических дорог, всем народом добровольно присоединились к России. Интересно заметить: все случилось за 20 лет до того, как защиты у России от агрессивных мусульманских соседей попросили грузины, сегодня и не вспоминающие, кто спас их не только от потери государственности, но и от физического уничтожения.
Вскоре по восшествии в Российское государство на берегу Терека, в том месте, где когда-то стояла древняя осетинская деревня Дзауджикау, поднялась крепость Владикавказ. Ее задачей было охранять Дарьяльскую дорогу (ныне – Военно-грузинская дорога). Крепость преобразилась в большой город, став столицей Республики Осетии-Алании.
Осетины на всех этапах истории крепко держались друг друга, как это свойственно малым народам, тающим в пучине этносов, унесенных историей. После революции 1917 года они оказались разделенными не только механически (Кавказским хребтом), но и административно: Северная Осетия получила автономию в рамках РСФСР (Российская советская федеративная социалистическая республика), а Южная Осетия вошла в состав Грузии на правах автономии. От единой Осетии отрезали «краюху», как от хлебного каравая, потому что так было удобно с географической точки зрения. Грузины же увидели в осетинах неких «пришельцев», не вписывающихся в грузинский пейзаж.
Серьезные этнические столкновения, инициированные грузинами, имели место еще в 20-х годах прошлого века. Тогда большевистскому правительству в лице Георгия Чечерина пришлось строгим партийным окриком одергивать грузин. Неприятие оставалось, но тоталитарная система умела палкой держать порядок.
Однако 1989 году, в годы горбачевской перестройки, когда кремлевские «вожжи» ослабели, грузинские националистические силы вновь подняли вопрос о статусе осетин и их историческом праве пребывать на «грузинской» земле. Начались столкновения осетинских и грузинских военных формирований, в которые пришлось вмешаться силам советских внутренних войск. Пролитие крови обострило проблему до крайности и сделало необратимым процесс возвращения осетин и грузин к взаимопониманию и диалогу. Нельзя забывать о понятии «кровной мести», ментально присутствующем у кавказских народов.
20 сентября 1990 автономная Югоосетинская область заявила о преобразовании в республику. В ответ грузинский парламент принял решение упразднить осетинскую автономию как таковую. По призыву президента Гамсахурдиа 6 января 1991 года в непокорную автономию были переброшены грузинские отряды, объявившие ей блокаду.
Осетины не сдавались – они приняли решение, которого так боялась Грузия: воссоединиться с Северной Осетией. К Цхинвалу была переброшена грузинская гвардия, которая оказалась бессильная перед сопротивлением осетин. Более того, в самый разгар боев парламент Южной Осетии принял Акт о государственном суверенитете. Конфликт удалось остановить Борису Ельцину и Эдуарду Шеварднадзе.
Стороны были разведены миротворческими силами, состоящими из российского, грузинского и югоосетинского батальонов. С 14 июля 1992 года Южная Осетия жила, по сути дела, суверенной жизнью, хотя и не была признана международным сообществом. Традиционные родственные связи с Северной Осетией только крепли.
Следующий акт умиротворения осетин грузинская правящая элита решили осуществить, применив уже параноидальный вариант: сознательный геноцид этого небольшого народа. Между тем, единственное желание осетин – не утратить свою этническую аутентичность, воссоединиться в одно целое с родными в Северной Осетии. «Мы не хотим жить в двух Осетиях – мы хотим жить в единой Осетии», - подчеркнул президент Югоосетинской республики Эдуард Кокойты.
Татьяна Синицына, обозреватель РИА "Новости"
